Когда Достоевский записал в своей последней тетради о себе: «…хотя и не известен русскому народу теперешнему, но буду известен будущему», – он вряд ли предполагал, что «будущий народ» станет бодро примеривать его художественные пророчества к своей совершившейся судьбе. Ибо желал, чтобы эта судьба совершилась иначе.Но вот странность. Люди, берущие в руки его романы, не слишком спешат постигнуть заключённые в них тайные смыслы. Они проникаются щедро явленной живой жизнью, поражаются правде вымысла и простодушно следят за сюжетом. При всём нашем врождённом почтении к «чистой» идеологии мы ещё не разучились наслаждаться «чистым» искусством. То есть, проще говоря, смеяться и плакать. («Толстой удивляет, – говорит В. Розанов, – Достоевский трогает»). Поэтому так пристрастны мы к автору «Карамазовых»: возносим ли его или хулим. Нелюбовь, между прочим, тоже серьёзное чувство. Когда Достоевский станет для нас бесспорен и «тёпл», кончится его время.
Его именуют пророком. Дар этот, однако, имеет не столько мистическую, сколько художественную подоплёку. Прежде чем судить о грядущем, до'лжно, очевидно, понять настоящее. В пределе – проникнуть в самую суть вещей. Достоевскому внятно не только «неба содроганье и горний ангелов полёт», но и – не в меньшей мере – «и гад морских подводный ход, и дольней лозы прозябанье». Иначе – весь универсум: верх и низ мира. И человек в этом мире, как справедливо заметил Воланд,
мало изменился – не то что со времён Достоевского, но и со времён Христа.Продолжение темы:
Игорь ВОЛГИН
«Но буду известен будущему…»
Карен СТЕПАНЯН
«Мы и через 300 лет не станем современниками Достоевского»
Статья опубликована : «Но буду известен будущему…»
Карен СТЕПАНЯН
«Мы и через 300 лет не станем современниками Достоевского»
№44 (6345) (2011-11-09)
Я очень люблю один французский комикс 
